«НОСТАЛЬГИЯ» – первая книга рассказов, основанных на реальных событиях собственной жизни, г. Красноярск, 2008 г.

* * *
Уже мы сами за старших,
Решаем, даём советы.
Уже отношение наше
Своё ко всему. Но где-то
Бывает настолько сложно,
Что я, как в защите храма,
Жалея о невозможном,
Нуждаюсь в совете мамы.

ВЕРБОЧКА

Мой старший брат Венка учился в интернате на руднике Коммунар, заканчивая там школу-десятилетку, так как в посёлке Малая Сыя, где жила наша семья, школа была лишь начальная. Посёлок располагался в двадцати километрах от рудника, потому старшеклассники, привыкшие к таёжным походам, приходили на воскресенье домой пешком, не дожидаясь попутного транспорта.
Дорога лежала вдоль реки Белый Июс по живописной горной местности. Река брала начало на восточных склонах Кузнецкого Алатау, а в руднике Коммунар её воды издавна использовали для вымывания из породы золота. Мутные воды сбрасывались обратно в реку. Но чистый и грязный потоки почему-то не смешивались, так и текли в одном русле две реки параллельно – прозрачная и белая. Наверное, скорость течения была тому причиной. Река была горной, а потому стремительной. Моста через неё в посёлке не было, но за рекой были покосы и ягодные места. Потому поселковые мужики ежегодно в июне наводили на Июсе деревянный мост, устанавливали козлы, укладывали узкую дорожку из досок, делали шаткие перила. Помню с детства, как во время такой постройки утонул мужик Еличев, глава многодетной семьи, одна из дочек которого, Катя, училась со мной в одном классе. Как их мать вырастила эту ораву одна – знает только Бог.
В посёлке работали лесозавод и кирпичный завод. Была даже собственная электростанция, работавшая на дровах, впоследствии разрушенная и сгоревшая. Детьми мы любили собирать там цветные бусинки из оплавленного стекла. На лесозавод детей не допускали. А вот по брёвнам мы лазили беспрепятственно, колупая лиственную серу. Бараки кирпичного завода, где просушивались на стеллажах глиняные полуфабрикаты кирпича, тянулись в несколько рядов за посёлком. Повсюду были проложены рельсы, по которым вручную на специальных вагонетках развозили эти кирпичи. Бараки особо не охранялись, потому мы часто играли и секретничали там на выдуманном нами «тарабарском» языке: «По-со-йдё-сём и-си-гра-сать!» Обжиг осуществлялся в огромных печах, которые протапливались круглые сутки. Для загрузки и разгрузки печей, помимо основных рабочих, в сезон нанимали ещё и желающих. Даже мы, ребятишки, таскали за рейс по два-три кирпича, помогая старшим. Заведовал заводом Алырчиков Пётр Лаврентьевич, сын которого, Юрка, учился вместе с нашим Венкой в интернате.
Мальчишки дружили, потому домой из Коммунара ходили вместе. Однажды по весне невдалеке от дороги они наткнулись на убитую кем-то косулю, а рядом попискивала новорожденная козочка, испуганная и голодная. Первым её заметил Юрка, потому считал находку своей. Забыв про усталость, они скорее побежали домой, по очереди неся находку на руках. Все высыпали на улицу, дети трогали и гладили козочку, а взрослые быстро организовали соску и молоко. Младших нас в семье было трое, и мы буквально хором просили, чтобы козочку отдали нам. Пётр Лаврентьевич согласился отдать при условии, что наш отец сделает для кирпичного завода «мундштук». Это такая деревянная конструкция, через которую в конце транспортёрной ленты поступала глина, а на выходе нарезалась уже на отдельные кирпичи. Этот «мундштук» требовался абсолютно точных размеров, что в посёлке мог сделать только наш отец. Но он по каким-то причинам заартачился и Алырчикову на его неоднократные просьбы ответил отказом. Лишь теперь я понимаю, по каким таким причинам! Алырчиков был мужчиной видным, а мама была белозубой зеленоглазой певуньей с каштановыми волосами, любила позубоскальничать, чем вызывала ревность моего молчаливого и необщительного отца. Но мы втроём буквально повисли на нём, умоляя сделать этот «мундштук», и отец сдался.
Козочку назвали Вербочкой, потому что она, как верба, вся была в белых пятнышках. Нарядная, на тонких высоких ножках, с горделиво поднятой головкой. Всё лето Вербочка провела с нами, особенно привязавшись к брату Ивану. А к осени, как-то неожиданно для всех, повзрослела, и родители из сенок перевели её уже в стайку. Вербочка затосковала. Подолгу стояла на берегу Июса, глядя за реку. Мама боялась, что она бросится в воду и поплывёт на ту сторону, неминуемо разбившись о камни на сильном течении.
Судьба Вербочки закончилась печально… На память осталась лишь детская фотография, где мы сидим втроём, тесно прижавшись друг к другу, а на Ваниных коленях, чутко подняв ушки, лежит лесная красавица – наша Вербочка.

Вам также может понравиться

About the Author: Валерий Ковалёв

Добавить комментарий