Россия, г. Красноярск, ул. 9 Мая, 28-16.
Дом. тел. – 8 (391) 2-66-18-99
ДАЛЕЕ — НОВЫЕ РАССКАЗЫ, НЕ ВОШЕДШИЕ В КНИЖКУ «НОСТАЛЬГИЯ»:
ЯКУТИЯ
Во времена, когда Председателем Госстандарта СССР ещё был Василий Васильевич Бойцов, и когда Госстандарт с его институтами являлся ведущей силой, обеспечивающей качество товаров, производимых в стране, мне было 23 года, и я впервые вошла в двери Красноярского Центра стандартизации и метрологии. Он тогда назывался «Лабораторией государственного надзора за стандартами и средствами измерений». Это название мне ни о чём не говорило, потому я слегка удивилась, когда в отделе кадров этой «лаборатории», посмотрев мои документы, мне вдруг ответили, что обувщик им требуется.
Опыт работы технологом в обувной промышленности у меня уже был, правда, в бытовом обслуживании. Директор, Боларев Борис Павлович, считая минусом мою молодость, покачал головой, но всё же сказал: «Что ж, давайте попробуем».
Сутью работы, как выяснилось, являлся государственный надзор за качеством обуви, выпускаемой предприятиями края. А первым и самым тяжёлым испытанием был «курс молодого бойца», который заключался в битве со сном при чтении ГОСТов, указов, законов, постановлений, правил, а главное – «Справочника по стандартизации», положения которого следовало знать назубок! Это в дальнейшем неукоснительно перепроверялось на ежегодных аттестациях при проверке соответствия работника занимаемой должности! И я помню, увы, до сих пор, что «Стандартизация – это установление и применение правил с целью упорядочения в определённой области на пользу и при участии всех заинтересованных сторон… А стандарт – это результат работы по стандартизации…»
Свято руководствуясь этими мудрёными понятиями, я отработала в системе Госстандарта почти тридцать лет!.. Была награждена медалью «За трудовую доблесть», потому что трудилась безотказно и добросовестно, мотаясь по командировкам, но успевая участвовать во всех делах коллектива: занималась стенной печатью, организацией детских праздников, сценариями для взрослых торжеств, различными конкурсами и культурным досугом! Хотя, честно говоря, должность государственного инспектора, а в последствии эксперта по качеству обуви в Органе по сертификации, так и осталась лишь случайностью в моей жизни, местом работы, но никак не призванием… Работа была связана с поездками по городам и районам края, знакомством со множеством людей, производств и технологий. Было интересно, так как помимо обуви, за мною закрепили группу других товаров лёгкой промышленности, это игрушки (качеству товаров для детей во все времена уделялось повышенное внимание), кожа, кожгалантерея, резина, некоторые виды швейных изделий, меха… В нагрузку всем, не только мне, был хлеб.
Народ в те времена ещё ел настоящие масло и колбасу, хоть это и было дефицитом, пил настоящее молоко, а одежда была исключительно шерстяной, льняной или хлопчатобумажной. Нарушителем явился лишь неожиданно вторгшийся в моду кримплен!
Однажды из Москвы пришла директива: проверить качество заготовляемой шерсти в местных совхозах. Выбор руководства ЦСМ пал на меня и на один из ведущих животноводческих совхозов Минусинского района. Начитавшись ГОСТов, норм и требований, я и отправилась в командировку.
Вид процесса стрижки овец поверг меня в удручённое состояние. Работа эта сезонная, постоянных умельцев нет. Овцы боятся, дёргаются даже на плотной привязи. Случайность – и горло поранено стригальной машинкой. Животное забивают на мясо, не предъявляя стригалю претензий – лишь бы не ушёл, лишь бы работал. Шнур тяжёлой машинки скручивается, работать трудно… Вместе с механиком совхоза составляем перечень рацпредложений к этому механизму, и я готовлю письма как изготовителю, так и в Госстандарт – для контроля за исполнением.
Согласно ГОСТа, руно с овцы должно делиться на несколько сортов, в зависимости от качества: густое со спины животного; мягкое и тонкое с живота; грязное с шеи, верхней части ног и совсем уж кизячное – обор с ножек. Но на деле всё набивается в одну кипу. Разве что совсем уж грязное, наполовину с репьями, упаковывается отдельно. И шерсть отправляется для переработки на Черногорский камвольно-суконный комбинат. Как говорится: «Получи, фашист, гранату!»
ГОСТов в совхозе нет, а внутренний контроль качества в местной лаборатории оставляет желать лучшего: длина и тонина волокон шерсти не проверяются. И если для контроля длины точную линейку найти всё же можно, то о приборе для определения тонины шерстяных волокон в совхозе и слыхом не слыхивали. Хотя именно тонина свидетельствует о содержании животного от стрижки до стрижки, плохие корма – тонина на каком-то участке, вольготно – толщина. От этого зависят и сортность, и цена. Но… определяется лишь процент выхода мытой шерсти. Методика контроля этого показателя качества заключается в следующем: берётся средний образец шерсти массой 100 г, моется, высушивается, а затем снова взвешивается. Получилось 50 г, значит, процент выхода мытой шерсти – 50%, остальное – грязь. Но весы и гири в лаборатории ржавые, государственную поверку не прошли, а значит – результаты контроля неточные.
Правда, камвольно-суконный комбинат, производящий ткани, от местной шерсти не отказывается – сырьё натуральное и дешёвое – не из Канады за доллары. На качестве никто не смеет настаивать, так как власть обязывает поддержать своих.
С каждой такой поездкой начинаешь всё глубже разбираться в сути порученного тебе дела, огорчаешься и сожалеешь о том, что не соблюдаются требования ГОСТов производителем самостоятельно, без нажима со стороны Госстандарта… И радуешься, когда при повторной проверке видишь результаты своих усилий.
«Холостые» проверки Госстандартом не приветствуются. Во избежание подкупа государственных инспекторов, их «срабатывания» с проверяемыми предприятиями, сверху планировались так называемые «перекрёстные» проверки. Это когда проверяющим меняли регионы. Например, обувщик из Челябинского центра стандартизации ехал на Новосибирскую обувную фабрику, а Иркутский – в Омск.
Госинспектор на таких «перекрёстных» проверках наделялся большими полномочиями. По результатам контроля к злостным бракоделам применялись экономические санкции: стоимость реализованной недоброкачественной продукции снималась с объёма реализации предприятия (было выполнение плана – и нет выполнения, а план – дело святое); прибыль, полученная за реализацию брака (что выявлялось и бесспорно доказывалось проверкой), изымалась в доход Госбюджета; выдавалось предписание о запрете реализации продукции до устранения нарушений, а в особых случаях – даже предписание об остановке производства.
И вот я, наделённая такими правами, и отправилась в разгаре зимы в Якутию – на кожевенно-обувной комбинат, производящий не только обувь, но и кожу, меха.
Качество обуви восторга не вызывало: нарушались прочностные показатели, в результате чего страдал потребитель. Руководство комбината нервничало. Но, у каждого своя работа. Был составлен подробный акт с неутешительными выводами о нарушении технологии производства и анализом последствий этих нарушений. Оформление промежуточных документов, необходимых справок и приложений к акту подходило к концу. Оставалась работа по печатанью кипы готовых бумаг, и… оставалось свободное время.
Начальник отдела технического контроля комбината предложила мне экскурсию на соседнюю сувенирную фабрику «Сардана». И я с удовольствием согласилась.
Знакомство началось с ассортиментного кабинета, где моё внимание привлёк оригинальный меховой пуфик, на котором могла бы сидеть разве что королева! Разноцветные лоскутки натурального меха красивым орнаментом украшали это произведение искусства. Я ахнула! А, увидев бубен шамана и варган – национальный музыкальный инструмент якутов, не удержалась, чтобы не опробовать их на деле! И вдруг замерла, заметив на стене прелестную рыбку, сделанную из пластинок оленьего рога. Это оказалось не что иное, как… подставка под горячее! На жёсткую основу в форме рыбки, обтянутую замшей, были наклеены рыбьи «чешуйки» – половинки овального спила рога, кругленький глаз, узорчатый хвост веером… Рука не поднимется сковороду на такую красоту поставить!
Хозяева ассортиментного кабинета удивлялись такому посетителю. Обычно заезжие гости проявляют интерес к головным уборам, горжеткам, меховым манто!..
На их производстве я, конечно, решила посмотреть то, что мне ближе – пошив обуви, но в одном из дверных проёмов сопровождающая комиссия потеряла меня! Проём украшали меховые шторы, свисающие «висюльками», сделанными из песцовых хвостиков, и я буквально остолбенела, не в состоянии пройти мимо! На мой вопрос о возможной цене таких штор, руководство «Сарданы» улыбнулось: «Да это же не песец. Это конь, якутский конь. Узкой полоской меха мы обвиваем шнур-основу по спирали, вот и получается «песцовый хвостик». Верхнюю часть «хвостиков» дополняли разноцветные «калачики» из яркой замши (велюра), что придавало шторам нарядную пестринку. Боковая часть штор была подлиннее, средняя – покороче. Замечательная выдумка мастеровых людей!
Затем меня подвели к помосту, на котором возвышалась пирамида из меховых шкур. Приподняли одну из них – огромную, белую, пушистую: «Как думаете, кто это?» «Белый медведь», — не задумываясь, ответила я, жалея зверя. «А это?» «А это волк», — шкура была густой, чёрно-серой, с белым подшёрстком. «Да нет же, и то и другое – это якутский конь, основное наше кожевенное и меховое сырьё».
В обувном производстве проверяемого мною комбината этот мех был стриженым и потому не произвёл на меня столь ошеломляющего впечатления, как на «Сардане». По возвращении на комбинат, начальник ОТК повела меня в цех пошива меховой одежды – похвалиться, что и они не лыком шиты. Кожаная одежда на меховой подкладке была большим дефицитом тех времён, но модель женского пальто, не смотря на пушистый белый мех подкладки, мне не понравилась из соображений практичности: подстёжка не отстёгивалась, а общий вес был тяжеловат. Да и всё равно не покупать! Зато моё внимание привлекла уборщица-якутка, которая шваброй сметала в кучу меховые лоскутки – обрезки кроя. Я задала ей вопрос: «Вы это выбрасывать помели или куда?» Она удивлённо смотрела на меня, ничего не отвечая. Я подумала, что, может быть, она русского языка не понимает, или я говорю скороговоркой (отец с детства дразнил меня Трындычихой, выслушает и просит всё сначала повторить!), потому и повторила ей с чувством, толком и расстановкой: «Вы это в мусор метёте?» «Да! Куда же ещё?» — громко заявила она. А я наклонилась и сгребла в охапку этот «мусор», с ног до головы покрывшись пухом, прилипшим к наэлектризованной шерстяной одежде! Начальник ОТК всплеснула руками!.. Но я сияла – шторы будут!
Жаль… Всё выбрасывают, так как людей и на основное производство не хватает. На «Сардане» отходы кожевенно-обувного комбината тоже не нужны, там и своих полно…
Перед вылетом в Красноярск я купила-таки в якутском магазине сувениров «волчью» шкуру за 32 рубля, это при моей месячной заработной плате в 150 рублей, не смея ничего просить на комбинате даже за деньги… Работа есть работа. В такой ситуации одно из двух: либо проси, либо пиши! А гастролирующие артисты обычно покупали на «Сардане» шапки, изготовленные их паховой области шкур, – белые и мягкие! Чем не песец!
По сей день, когда я слышу слово Якутия, мне вспоминается 50-градусный мороз, когда я бежала вслепую, закрыв лицо рукавицами и убирая их лишь для того, чтобы наметить себе следующие 5-10 метров пути! А также вспоминается настил из шкур «белых медведей», «волков» и прочих диковинных зверей! Якутский конь спасал и спасает от морозов местных жителей – поколение за поколением. И я бы поставила ему памятник в центре холодной столицы республики с нынешним названием Соха.
А может, они уже и сами догадались?
