07.07.2007 г.

ТЫСЯЧА ШАГОВ

Дорога от станции Шира до посёлка Ефремкино была ничем не примечательна – обычные хакасские пейзажи. А от Ефремкино начались горы! Из окна автобуса я заметила неестественную полоску-плешь на одной из вершин. Попутчики из местных жителей пояснили, что это печально известный мраморный карьер. Мрамор в нём был очень ценный, красивый. И разработчики поспешили разбогатеть – ускорили добычу, взорвав месторождение. Но мрамор дал трещины до сорока метров вглубь горы… Счищать такое количество бесполезной породы сочли делом невыгодным и потому оставили природу в покое. Рана, конечно, затянется зеленью лет через 100, но летом 2008 года смотреть на это «творение человеческих рук» было больно.
Сам посёлок Ефремкино произвёл на меня хорошее впечатление добротными постройками и новым, надёжным мостом через Белый Июс. В десяти километрах отсюда находится цель моей поездки, моя родина – посёлок Малая Сыя. И я прильнула к окну.
Отроги Кузнецкого Алатау. Узкая дорога вьётся по-над обрывом к реке. Сердце ёкает от страха высоты. Красота неимоверная!.. Лес – преимущественно лиственницы. Старые, корявые, величавые! И молоденькие, со светло-зелёной нежной хвоёй. Горы тоже светлые, благодаря известняку и отсутствию тёмных елей, кедрача. Огромное множество карстовых пещер, привлекающих сюда спелеологов и туристов. Река делает поворот за поворотом, открывая впереди всё новые и новые таёжные просторы и вершины.
Спускаемся со Срезки к Сые. Посёлок совершенно не узнаю. Центр с клубом должен быть сразу за мостом. Но, ни клуба, ни моста нет, как нет и небольшой речки, где в детстве мы ловили на вилку малявок и усатиков, а потом жарили их в сковороде – чем не хариус! Пересохшее дно заросло травой, и лишь бетонная труба под дорогой ещё напоминает, что речка всё-таки была.
Автобус уехал дальше, в Коммунар. А я растерянно остановилась на обочине около чьих-то ворот. Прежде, чем двинуться к новой трёхэтажной гостинице, навожу справки о старожилах. На моё счастье жива тётя Валя Матус – её дом с голубыми ставнями стоит на въезде в посёлок. Называю себя, своих родителей, дочь тёти Вали – Наташу. И меня принимают, как родную. Тёте Вале вот-вот исполнится семьдесят семь лет, она недавно перенесла инсульт, но чувствует себя довольно бодро – огород и дом в полном порядке. С удовольствием вспоминает минувшие дни, людей и события, рассказывает мне о моих одноклассниках, одним из которых был её младший брат Лёня. И, конечно, соглашается быть моим проводником в прошлое. Тем более что и врач порекомендовал ей проходить не менее тысячи шагов в день!
Территория гостиницы «Белый Июс» огорожена мощным забором. К месту, где стоял наш дом, и к реке не подойти. На воротах табличка: «Частная собственность. Посторонним вход воспрещён». Входим. Пусть только посмеет кто-нибудь сказать, что я здесь – посторонняя. Землю покупают, а к реке-то почему нельзя? Реки – ничьи!!!
Берег, когда-то просторный, зарос высоким ивняком. Мимо загорающих туристов, палаток и надувных лодок, по узкой тропе под нависшими ветвями ивняка спускаемся к Июсу. Река быстрая и прозрачная. Только разлеглась более вольготно, чем раньше, в широком русле, потому смотрится мелкой. Камушков много белых. Детством пахнут… А большие белые валуны, с которых раньше сыйские женщины бельё полоскали, льдинами в половодье унесло. С этого берега Вербочка когда-то с тоской смотрела за реку, здесь мы детьми катались на санках с горки, отсюда на лодке отец переплавлял нас за Июс, на покос. Тут мы бегали босоногие и беззаботные. Тридцать лет меня не было здесь со времени последнего свидания…
В стенах бывшей электростанции тоже гостиница, с пристройками, лесенками, башенками. Туристы. Всё теперь для них: музей с археологическими находками, сплавы и пещеры. Возвращаются в посёлок усталые, но довольные, в измазанных глиной робах и шахтёрских касках с фонариками. Покорители горных глубин!
А мы с тётей Валей преодолеваем путь в тысячу шагов, обходя достопримечательности, которых нет: клуб, школа, магазин, кирпичный завод, заброшенный колодец… Лишь бурьян на месте домов, да черёмуха под бывшими окнами… Но большинство огородов всё же засажено картошкой – коммунаровские пользуются землёй.
Сын тёти Вали, Володя, приехавший из Коммунара помочь ей по хозяйству, везёт нас в ефремкинские магазины за продуктами. А я радуюсь возможности сфотографировать на память изгибы реки, узкую горную дорогу, близкие скалы…
На ужин, благодаря Володе, сковорода хариусов! Это уже сверх всякой нормы радости на сегодняшний день!
Назавтра планируем поход на кладбище. Оно находится неподалёку от посёлка, на горке за озером. Летом скрываемое зеленью, а зимой совсем близкое, видимое из тёти Валиного кухонного окна. Там похоронена вся родня Подсумкиных, её родители, муж. Из моей родни никого нет, только школьные учителя – Цыгельникова Зинаида Петровна и Шемякина Татьяна Ильинична. Привезённые мною искусственные крупные розы на длинных стеблях кладу на могилы. Зинаиде Петровне сыновья поставили мраморный памятник. А у Татьяны Ильиничны крепкий лиственный крест домиком. Сожалею, что не привезла с собой баллончик с серебрянкой, надо бы подкрасить ещё крепкие металлические венки. Хоть ещё раз приезжай весной!..
Повсюду на взгорке дикий щавель, цветущий клевер, лесные розовые гвоздики, которые в детстве мы почему-то называли «часиками». Обходим Сыю со стороны Подгорной улицы. Там старые дома целее, хоть большинство и заколочено. Кое-кто из бывших сыйских отстраивают дачи на своих усадьбах. Вновь приехавшие разводят коней – красивых, вольных!
Потом снова идём к реке, но уже по палаточному городку с туристами, минуя шлагбаум «для посторонних»… Тоже арендованная предприимчивыми людьми территория. Собираю на берегу белые кумушки на память. Потом бродим с тётей Валей по огромной поляне. И я готова обнять невысокие кусты, похожие на акацию. Нигде больше такие не растут, не встретились за жизнь – манчжурский чай. Семена, возможно, завезены японцами, в годы войны здесь много их было. Позже японская сторона вела поиск могил, чтобы увезти прах соотечественников на родину. А кусты остались, как историческая память…
Из старожилов на Сые ещё Володя Назаров. Ровесник моих старших братьев и сестёр – родных и двоюродных. Он в армию уходил, когда мне было лет семь. Заходим в гости. Его жена быстро накрывает на стол. Откуда-то возникает бутылка перцовой настойки! За встречу и на здоровье! И начинается опознание земляков на фотографиях – кто есть кто! Я-то маленькая была, мало кого узнаю. А тётя Валя с Володей вдохновенно спорят, перебирая снимки! Позади целая жизнь. Сколько судеб здесь пересеклось!.. Сколько людей дорожит памятью об этих прекрасных таёжных местах. Вот и туристы прикоснулись к этой земле, чтобы полюбить и не забыть никогда. Да им ничего больше и не остаётся, ходи – любуйся, так как связи с цивилизацией здесь нет! Телефон молчит. И только неожиданный порыв ветра вдруг восстанавливает её секунд на десять-двадцать!
Тётя Валя уходит домой управляться по хозяйству. Самая главная забота – уберечь от сороки и кота птенцов ласточки, поселившейся под навесом во дворе, да собаку накормить. Огород, слава богу, время от времени поливает дождь. А я ухожу одна за окраину посёлка. Расстояния здесь – всего ничего, и километра не наберётся. Дорога в Забой, где раньше добывали глину для кирпичного завода, совсем заросла. Археологические раскопки давно прекратились, бесценные находки перекочевали в музеи, а завод работу больше не возобновил. Да и кому работать? Жителей-то – раз-два и обчёлся. Замираю перед нежно-зелёными молоденькими лиственницами, делая последние кадры – вот и обложка для следующей книги!..
Утром снова моросит дождь. Тётя Валя неспешно провожает меня до автобуса. А я, лишь уже отъехав, вдруг вспоминаю, что не спросила её отчества. Как буду посылку посылать? Впрочем, даже если и «на деревню дедушке», то здесь ей всё равно её отдадут, потому что прожить более семи десятков лет на одном месте – это, как говорится, не кот начихал.
Долгих лет жизни Вам, тётя Валя…